В конце концов, мы ведь все те же простые смертные, какими были всегда. Только что интеллект у нас выше, чем у наших предков. Мы строим для себя механические придатки, которые расширяют наши возможности.
Вольтер устанавливает, что рукоблудию одинаково подвержены и люди, и обезьяны. В дальнейшем я укажу, что умозаключение Вольтера, будто только обезьяны предаются онанизму — ложное и что онанизм является весьма распространённым актом среди многих животных.
Люди, как и карликовые шимпанзе, способны поддерживать отношения, в которых агрессивность сведена до самого минимума, иерархия не мешает дружескому общению, а само это общение ободряюще и приятно. Соответствующие традиции и воспитание позволяют очень многого добиться. Когда американцы открыли магический эффект одной из форм – улыбки – и начали обучаться как можно чаще ею пользоваться.[3]:241
Люди — это острова. Они даже не соприкасаются. Насколько бы близкими они не казались, они всегда отделены один от другого. Даже если прожили в браке пятьдесят лет[4].
О Зевс! Зачем ты дал людям верные признаки отличить настоящее золото от поддельного, тогда как у человека нет на теле ни одной приметы, по которой можно было-бы узнать мерзавца.
Тогда-то вот Коленька понял, что все, что ни есть на свете живого, ― «отродье», что людей-то и нет, потому что они ― «порождения»; сам Аполлон Аполлонович, оказался и он «порождением»; то есть неприятною суммою из крови, кожи и мяса ― неприятною, потому что кожа ― потеет, мясо ― портится на тепле; от крови же разит запахом не первомайских фиалочек. Так его душевная теплота отождествлялась с необозримыми льдами, с Антарктикой, что ли; он же ― Пирри, Нансен, Амундсен ― круговращался там в льдах; или его теплота становилась кровавою слякотью (человек, как известно, есть слякоть, зашитая в кожу).[5]
